Сперва наши дети появляются в наших аккаунтах как бессловесные комочки с глазами: ух ты, смотри какой, лайк, лайк, лайк. Лучше котика. А потом они вырастают, и начинается неожиданное. То, о чем мамы (и, возможно, папы, просто пап я не видела) пишут в закрытые сообщества с ужасом: ох, она выложила такую картинку, вы представляете, но это же неприлично? Но ведь так нельзя? Ее ведь читает наша соседка и тетки, и первая учительница. Я не так ее воспитывала! Что же мне делать?
Я задумываюсь. И вспоминаю, что у меня есть заблокированный от дочери блог.
Теория веб-взросления
Помните, как мы выходили в интернет? Да мы его изобретали! Это была неведомая земля, гулко откликающаяся на любое сочетание букв. Когда-нибудь мы будем рассказывать внукам — представляешь, это было то блаженное время, когда в никах типа «Кейт» еще не требовались цифры!
Можно было назваться кем угодно, быть кем угодно, примерить новую идентичность. И уж конечно, интернет был зоной свободы от всех глаз, окружавших нас в реальности — родительских, учительских, всех, кто знал только одну сторону нашего многогранного «я». И какой-нибудь Темный Эльф без опаски был Темным Эльфом, несущим разрушение и смерть, не боясь увидеть в собственных комментариях внезапное «сына, ты шапочку надел? точно? ну-ка сделай селфи».
Шли годы, мы взрослели, и в сеть приходили все. Со временем анонимная анархия блогов уступила место полнейшей идентифицированности — ты под своим именем, под своими фотографиями, фас, профиль, трудовая, ИНН, ты отвечаешь за слова и за то, как тебя воспримут работодатели, просмотревшие твои страницы. Но ты по крайней мере помнишь, что так было не всегда.
У наших детей совсем иной расклад. Они с самого начала растут под колпаком полной видимости — не управляя собой и своими историями, появляясь в интернете раньше, чем научаются ходить. И не удивительно, что из-под этого колпака они очень хотят выбраться.
Их секреты
Родительские рассказы о детях в соцсетях — это до сих пор этически неопределенная территория. Можно или нельзя писать о своих малышах на публику без их разрешения? А если они уже не совсем малыши, их надо спрашивать? А могут ли дети дать разрешение на публикацию сами, или они, пока не выросли, полностью подвластны магии влияния своих взрослых? Где находится их свобода — и где свобода матери, если дети точно такая же часть ее жизни, как и работа, и котики, и, позвольте, почему же о ней не рассказывать?
Интересное начинается, когда дети начинают отвоевывать свой интернет сами, и герой, которого ты заботливо документировал с пеленок, выходит из-под повествовательного контроля автора.
Наша собственная интимность со временем уходит в закрытые группы и дружеские чатики — чтоб не смущать и уже наших родителей, и одноклассников наших детей, и их учительницу, и бывших коллег, и мамину подругу МарьПетровну, подписавшуюся на весь контакт-лист… Не то чтобы это очень удобно, конечно, но по крайней мере терпимо — мы вполне ладим с мыслью о разграничивании аудитории. Да и не очень-то хотим делиться секретами и открываться незнакомцам.
Но у подростков есть очень важная задача заявления о себе. При этом заявления публичного, громким выкриком в пространство — вот я какой. Вот я какая. Приходите, свои, узнавайте меня по голосу.
Это задача возраста. Бунтовать, отделяться, искать своих — и именно в этом бунте и именно в этом отделении обретать свое собственное я, свой собственный голос и облик. В том числе и сетевой.
Мама, не смотри
Но пока что они — как на ладони у всего взрослого близкого мира, помнящего их «вооот такусеньким». И, конечно же, это давит. И может быть, именно родителям в какой-то момент приходит пора отвернуться и не пригвождать ребенка своим внимательным взглядом к единственно приемлемому образу «приличной девочки». Что означает, возможно, и расфрендиться в соцсетях.
Ведь когда-то вы учили его ходить. Потом гуляли вместе во дворе. Потом отпускали во двор самостоятельно. А потом он уходит с компанией сам: вернусь поздно, мам, не жди, ложись спать. И вы не подкладываете тайком человеку выше вас ростом диктофон в карман, чтобы потом прослушивать его диалоги с друзьями. Вы, конечно, волнуетесь, но худо-бедно надеетесь, что умение разбираться в людях уже немножечко помогли ему вырастить.
Так и в сети. Конечно же, правила безопасности объяснять нужно. Ты не знаешь, кто на другом конце экрана, не торопись доверять, не выдавай в публичном режиме информацию о том, где и когда тебя можно найти. Не будь слишком открытым. Но точно так же научив обращаться с незнакомцами, мы не ходим за семнадцатилетними детьми с проверкой.
Да, запросто может случиться так: то, что вы увидите в его соцсети — вам не понравится. Но это право взрослеющего человека — на эпатаж. На вышагивание из рамок. На свободу и на самоопределение. Без оглядки, понравится ли это соседке, тетке и первой учительнице. И маме, да.
Право на голос
Какими словами мы рассказываем одни и те же события — в кругу коллег, среди родственников, на светском мероприятии, близкой подруге? Точно разными. Выбор, как именно предъявляться миру, важен еще и вот в чем — в тоне. Не учитывающем тонкую мамину душевную организацию. И даже если вы очень близки — на что-то в жизни своего взрослеющего ребенка лучше просто не смотреть. Как не стали бы вы смотреть его интимные ролики с любимым человеком, верно?
Позвольте подрастающему ребенку цензурировать свои истории как ему хочется. И даже если он рассказывает вам многое — и про эксперименты, и про свободу, и про телесность, и про новые образы — пусть он сделает это иными словами, специально выбранными для вас. Не такими же, какими он расскажет это друзьям.
И когда моя дочь приходит и делится, что наконец-то придумала имя и ник для совсем новой страницы в соцсетях, отдельной страницы, я не волнуюсь. Ну, может, самую чуточку.
Я улыбаюсь. И добавляю: заблокируй меня там, пожалуйста?
#детскиймир #дети