Женщина — это сосуд
Нигде, наверное, так не объективировалась женщина в Европе, как внутри королевской семьи. Жена короля или наследного принца рассматривалась со Средних Веков как не более чем сосуд для принятия семени, из которого должен вырасти новый побег на королевском генеалогическом древе. Хуже того, если королева не могла выносить и родить ребёнка, давление увеличивалось и на других женщин в семье — ведь порой королю мог наследовать и племянник, и жён многочисленных королевских братьев и кузенов начинали немилосердно понукать в надежде получить от них наследника престола.
Если королева оказывалась бесплодна, в единичных случаях это принимали как данность. Даже любящий монарх чувствовал себя обязанным дать ей развод и взять ещё одну супругу.
Не оправдавшую надежд королеву или царицу могли не просто отправить в дом родителей — заточить навеки в монастырь или под каким-нибудь предлогом казнить. А половая жизнь королевы или жены наследного принца наблюдалась и обсуждалась множеством людей — начиная с первой брачной ночи, когда, независимо от того, наладились ли уже отношения у молодых, принц или король должен был лишить супругу невинности и попытаться её оплодотворить. Для многих молодых пар из королевских семей первая брачная ночь оказалась ужасным испытанием.
Королева беременна
Если большинство беременных женщин в прошлые века просто слушались советов матерей и свекровей — например, не скакать на лошади на позднем сроке — или были вынуждены вообще не задумываться о том, можно ли им таскать таз со стираным бельём и жать в поле хлеба, то вокруг беременной королевы плясали целые отряды врачей. Больше всего на свете врачи прошлого любили кровопускания и клизмы. Мало кто из королев избежал этих двух процедур во время беременности: врачи уверяли, что ничего не подготовит к родам лучше.
В Средние Века королевам на позднем сроке порой запрещали двигаться вообще. Их запирали в принципиально непроветриваемой комнате (а вдруг заразу надует!), и разрешали вставать из постели только по естественной нужде. Чтобы беременная не сошла с ума от скуки, её развлекали чтением Библии, благо, там хватало волнующих сюжетов любви, порока, войн и предательств. Женщины вокруг королевы также могли петь молитвы.
А вот от русских цариц такого никто не ожидал. Вместо этого им предлагалось дважды в день посещать церковь и молиться. А ещё лучше — поездить по святым местам.
И перед зачатием, и порой во время него королеве могли давать тысячу советов, как сделать так, чтобы ребёнок родился мужского пола. Это в наше время известно, что пол плода закладывается мужским семенем, а не яйцеклеткой — то есть, «ответственность» за мальчика или девочку лежит на мужчине. В то время считалось, вероятно, под влиянием античных авторов, что пол ребёнка может измениться (по крайней мере, с женского на мужской) в течение беременности, в зависимости от того, как ведёт себя будущая мать. Если королева рожала дочь, свёкры могли упрекать её за то, что у плода будто бы не развились мужские признаки.
В этом поверье есть здравое зерно: поскольку женский пол появился у млекопитающих раньше мужского, то и эмбрион у человека поначалу развивается по женскому типу. Даже у маленьких мальчиков гениталии выглядят как женские. Но после всё, что нужно, срастается и опускается на своё место — если развитие плода не нарушено. Естественно, повлиять на это беременная не может; однако веками в это отказывались верить и упрекали королеву, дарящую мужу только дочерей.
Роды как мероприятие
Королевские роды не могли проходить в уединении, в присутствии только пары повивальных бабок. Очень часто при них должны были присутствовать придворные — чтобы младенца нельзя было подменить и было бы ясно, что каждого из детей в королевской семье родила лично королева (и, понятное дело, от короля — но за этим следили чуточку раньше). Казалось бы, на случай женского обмана хватило бы стоящей в комнате свекрови или супруга — но придворные не доверяли королевской семье, которая могла быть заинтересована в том, чтобы королю ни в коем случае не унаследовал племянник от нелюбимого кузена. Так что Марии Антуанетте, например, пришлось рожать при двух сотнях человек. В Англии только королева Елизавета II во второй половине двадцатого века рожала без наблюдателя от правительства.
Не находили во многих случаях возможных полагаться и на одних только дам — ведь женщины так коварны, что могут помогать друг другу скрывать обман. Порой королеве приходилось рожать, пока её королевское лоно сурово буравили взглядами бородатые мужи.
Начиная с семнадцатого века, порой до родов не допускали даже самых опытных повивальных бабок, потому что женщина-акушерка — это было не слишком-то престижно. То ли дело — врач! А ведь с невежественными идеями врачей, которые опирались то на античных авторов, то на собственные философские представления и идеи, акушеркам приходилось бороться весь восемнадцатый и девятнадцатый века. В общем, в наши дни уже можно удивляться, как вообще выживали королевы и их дети во время родов. Впрочем, выживали они не всегда.
После родов женщину могли покинуть буквально все, забыв о ней ради долгожданного наследника престола — так было, например, с Екатериной II. И в любом случае считалось вредным и для ребёнка, и для матери прикладывать младенца к груди: врачи объявляли, что до первого-второго месяца лактации молоко вовсе не полезно, а знатных дам кормление истощает, так что принцу или принцессе заранее подыскивали кормилицу. Нередко королева-свекровь, если таковая была, забирала себе наследного принца, едва давая матери увидеться с сыном — ребёнок принадлежал семье короля, и мать принца оставалась для семьи лишь сосудом, из которого удалось извлечь ребёнка.
Зато кое-чему хорошему современные роженицы тоже обязаны королевским родам: обезболиванию. Его ввела в моду королева Виктория, которая очень любила мужа и супружеские обязанности, но терпеть не могла беременность и особенно роды. Поскольку Виктория была правящей королевой, никто не мог навязать ей свои представления о том, как ей рожать — так что она, узнав о существовании наркоза, стала его требовать.